(no subject)

Почему воскресная тележка с мороженым играет такую жалобную щемящую песенку?
Ем мороженое и плачу. ВОТ ТАКИМИ слезами!

(no subject)

Почему воскресная тележка с мороженым играет такую жалобную щемящую песенку?
Ем мороженое и плачу. ВОТ ТАКИМИ слезами!

Обезьянка

Дорогой и уважаемый drandrandr!!! Я честно пыталась написать для Вас про обезьянку! Однако же, вместо обезьянки вышла какая-то хуйня. Это не от недостатка уважения, а потому что у меня вообще в последнее время чаще выходит хуйня. Я очень надеюсь исправиться в ближайшее время и написать что-нибудь пристойное!



- Ты пойдешь на выставку? - спросила меня моя соседка по квартире Нанда Абукассиш, бесцеремонно копаясь в вещах, разложенных на моем туалетном столике (на самом деле, у меня нет туалетного столика, но когда я заняла эту комнату, я повесила над комодом круглое зеркало - с одной стороны оно нормальное, а с другой - увеличительное, чтобы можно было как следует рассматривать свой нос после ванны -, а на самом комоде поставила мозаичную египетскую шкатулку с украшениями, положила кремы - для лица, для тела и один, с экстрактом шелка, для зоны декольте, а еще расческу, маникюрный набор и прочие мелочи, совершенно необходимые любой девушке).
- Ой, какая прелесть! - сказала Нанда, вытаскивая из шкатулки маленькую белую обезьянку с абсолютно живой рожицей. Обезьянку пару дней назад прямо при мне вырезал пожилой негр из клыка бородавочника. Негр хотел за фигурку пятнадцать евро, но у меня не было пятнадцати, и он продал мне ее за двенадцать пятьдесят, билет на метро и шоколадку. - Где взяла?
Я отобрала у Нанды обезьянку, положила ее обратно в шкатулку, закрыла шкатулку на ключик, а ключик вытащила и спрятала в медальон. Просто так, чтобы позлить Нанду. Нанда показала мне язык и взяла с комода расческу.
- Ну так что? - спросила она, начесывая челку на глаза, - ты пойдешь на выставку?

***

На все выставки нас водит Нандин приятель - Вашку Диогу. Или Диогу Вашку, я все время забываю, что из этого имя, а что - фамилия, а спрашивать как-то неловко.
Вашку - художник и, естественно, гений (все Нандины приятели - гении. По крайней мере, пока они еще приятели). В благодарность за то, что мы его пустили пожить в нашей гостиной, Вашку подарил нам две картинки. Нанде - "Любовь и разлитый кофе по отношению к проходящей Вечности" - две белые кляксы на черном фоне. А мне - "Жили долго и умерли в один день" - что-то вроде клубничного торта, если на нем как следует посидеть. Нанда утверждает, что картинки прекрасные, а я ничего не понимаю в современной живописи. Хорошо, допустим, но что можно понять в двух кляксах?!
И вообще я Вашку недолюбливаю. Он вечно отлынивает от уборки, никогда не возвращает свою часть денег за газ, кладет ноги в ботинках на стеклянный журнальный столик, а окурки вонючих "Португальских" (на другие у него нет денег) засовывает в горшки с цветами и уже совсем уморил мой гибискус. И я уверена, что это именно он ворует из кладовой мое помидорное варенье.
К тому же, он регулярно приносит билеты на открытия каких-то совершенно чудовищных выставок в галерее, где он подрабатывает, и приходится тратить вечер и тащиться туда, потому что иначе Нанда с Вашку не дают мне прохода, называют мещанкой и лавочницей.

***

- Выставка чего?! - с ужасом переспросила я. Я надеялась, что Нанда пошутила или оговорилась или просто перепутала что-то, с ней бывает.
- Выставка альбиносов, - Нанда разделила челку на тоненькие прядки и безуспешно пыталась заплести их в косички. - Настоящих! Там будет белый питон, белая собака, белые рыбки, еще кто-то... Вашку говорит, очень концептуальный проект. Важный для понимания цвета. Слушай, у тебя есть, чем это закрепить? Оно все время расплетается!

***

На выставку альбиносов я не пошла. Сказала Нанде, что у меня была няня-альбиноска (няня была вполне цветная, из Мозамбика, но не станет же Нанда проверять?) и парочка белых мышей, что белого питона я видела по телевизору, а про белого кашалота читала в книге, и что свою норму по альбиносам я выполнила, и пусть Нанда с Вашку сами идут, если им так хочется, а у меня есть, чем себя занять.
- Мещанка и лавочница, - припечатала Нанда, уходя.
Вернулись они поздно и порознь. Первой пришла Нанда - она так хлопнула дверью в свою комнату, что я аж подпрыгнула. Потом, где-то через час, Вашку. Он походил по кухне, вышел на балкон, позвякал чем-то в кладовой (я уверена, уверена, что он опять ел мое варенье!), а потом ушел в гостиную и начал чем-то там шуршать и ругаться вполголоса. Я хотела постучать в дверь и попросить потише, но лень было вылезать из постели...

***

Я проснулась рано, еще не было шести. Дверь в гостиную была приоткрыта, и было слышно, как похрапывает Вашку. Я заглянула - ну нельзя было не заглянуть, потом тихонечко, на цыпочках, вошла. Одетый Вашку спал на неразобранном диване. Рядом с диваном стояла наполовину пустая банка из-под моего варенья. В остатках варенья плавали окурки. По всей гостиной были разбросаны квадратные листы черной бумаги, я таких никогда раньше и не видела.
Я подняла один, другой, третий... На всех - на всех! - белым карандашом была нарисована маленькая обезьянка с абсолютно живой рожицей.

***

Зря я это сделала. Не отдаст мне теперь Вашку мою обезьянку. Он вначале заорал, как ненормальный, потом схватил ее, и теперь сидит с ней в кулаке, глаз с нее не сводит, даже на свое имя не отзывается. Мы с Нандой его уже и трясли, и в ухо ему кричали. Я принесла последнюю банку варенья, открыла. Бесполезно. И с чего я вообще взяла, что это будет правильно - показать ему обезьянку?

Обезьянка

Дорогой и уважаемый drandrandr!!! Я честно пыталась написать для Вас про обезьянку! Однако же, вместо обезьянки вышла какая-то хуйня. Это не от недостатка уважения, а потому что у меня вообще в последнее время чаще выходит хуйня. Я очень надеюсь исправиться в ближайшее время и написать что-нибудь пристойное!



- Ты пойдешь на выставку? - спросила меня моя соседка по квартире Нанда Абукассиш, бесцеремонно копаясь в вещах, разложенных на моем туалетном столике (на самом деле, у меня нет туалетного столика, но когда я заняла эту комнату, я повесила над комодом круглое зеркало - с одной стороны оно нормальное, а с другой - увеличительное, чтобы можно было как следует рассматривать свой нос после ванны -, а на самом комоде поставила мозаичную египетскую шкатулку с украшениями, положила кремы - для лица, для тела и один, с экстрактом шелка, для зоны декольте, а еще расческу, маникюрный набор и прочие мелочи, совершенно необходимые любой девушке).
- Ой, какая прелесть! - сказала Нанда, вытаскивая из шкатулки маленькую белую обезьянку с абсолютно живой рожицей. Обезьянку пару дней назад прямо при мне вырезал пожилой негр из клыка бородавочника. Негр хотел за фигурку пятнадцать евро, но у меня не было пятнадцати, и он продал мне ее за двенадцать пятьдесят, билет на метро и шоколадку. - Где взяла?
Я отобрала у Нанды обезьянку, положила ее обратно в шкатулку, закрыла шкатулку на ключик, а ключик вытащила и спрятала в медальон. Просто так, чтобы позлить Нанду. Нанда показала мне язык и взяла с комода расческу.
- Ну так что? - спросила она, начесывая челку на глаза, - ты пойдешь на выставку?

***

На все выставки нас водит Нандин приятель - Вашку Диогу. Или Диогу Вашку, я все время забываю, что из этого имя, а что - фамилия, а спрашивать как-то неловко.
Вашку - художник и, естественно, гений (все Нандины приятели - гении. По крайней мере, пока они еще приятели). В благодарность за то, что мы его пустили пожить в нашей гостиной, Вашку подарил нам две картинки. Нанде - "Любовь и разлитый кофе по отношению к проходящей Вечности" - две белые кляксы на черном фоне. А мне - "Жили долго и умерли в один день" - что-то вроде клубничного торта, если на нем как следует посидеть. Нанда утверждает, что картинки прекрасные, а я ничего не понимаю в современной живописи. Хорошо, допустим, но что можно понять в двух кляксах?!
И вообще я Вашку недолюбливаю. Он вечно отлынивает от уборки, никогда не возвращает свою часть денег за газ, кладет ноги в ботинках на стеклянный журнальный столик, а окурки вонючих "Португальских" (на другие у него нет денег) засовывает в горшки с цветами и уже совсем уморил мой гибискус. И я уверена, что это именно он ворует из кладовой мое помидорное варенье.
К тому же, он регулярно приносит билеты на открытия каких-то совершенно чудовищных выставок в галерее, где он подрабатывает, и приходится тратить вечер и тащиться туда, потому что иначе Нанда с Вашку не дают мне прохода, называют мещанкой и лавочницей.

***

- Выставка чего?! - с ужасом переспросила я. Я надеялась, что Нанда пошутила или оговорилась или просто перепутала что-то, с ней бывает.
- Выставка альбиносов, - Нанда разделила челку на тоненькие прядки и безуспешно пыталась заплести их в косички. - Настоящих! Там будет белый питон, белая собака, белые рыбки, еще кто-то... Вашку говорит, очень концептуальный проект. Важный для понимания цвета. Слушай, у тебя есть, чем это закрепить? Оно все время расплетается!

***

На выставку альбиносов я не пошла. Сказала Нанде, что у меня была няня-альбиноска (няня была вполне цветная, из Мозамбика, но не станет же Нанда проверять?) и парочка белых мышей, что белого питона я видела по телевизору, а про белого кашалота читала в книге, и что свою норму по альбиносам я выполнила, и пусть Нанда с Вашку сами идут, если им так хочется, а у меня есть, чем себя занять.
- Мещанка и лавочница, - припечатала Нанда, уходя.
Вернулись они поздно и порознь. Первой пришла Нанда - она так хлопнула дверью в свою комнату, что я аж подпрыгнула. Потом, где-то через час, Вашку. Он походил по кухне, вышел на балкон, позвякал чем-то в кладовой (я уверена, уверена, что он опять ел мое варенье!), а потом ушел в гостиную и начал чем-то там шуршать и ругаться вполголоса. Я хотела постучать в дверь и попросить потише, но лень было вылезать из постели...

***

Я проснулась рано, еще не было шести. Дверь в гостиную была приоткрыта, и было слышно, как похрапывает Вашку. Я заглянула - ну нельзя было не заглянуть, потом тихонечко, на цыпочках, вошла. Одетый Вашку спал на неразобранном диване. Рядом с диваном стояла наполовину пустая банка из-под моего варенья. В остатках варенья плавали окурки. По всей гостиной были разбросаны квадратные листы черной бумаги, я таких никогда раньше и не видела.
Я подняла один, другой, третий... На всех - на всех! - белым карандашом была нарисована маленькая обезьянка с абсолютно живой рожицей.

***

Зря я это сделала. Не отдаст мне теперь Вашку мою обезьянку. Он вначале заорал, как ненормальный, потом схватил ее, и теперь сидит с ней в кулаке, глаз с нее не сводит, даже на свое имя не отзывается. Мы с Нандой его уже и трясли, и в ухо ему кричали. Я принесла последнюю банку варенья, открыла. Бесполезно. И с чего я вообще взяла, что это будет правильно - показать ему обезьянку?