О всяком

О красе ногтей

На тротуаре между двумя круглыми камушками брусчатки лежал ноготь. Прекрасный, овальный, новенький с иголочки ноготь, выкрашенный в винно-красный цвет.
Теперь я знаю, откуда берутся гламурные кисы – они растут из земли. Вначале появляются ногти...

***

О красе ног

В очереди к бюрократам видела ножки. Я редко смотрю на ножки – чтоб вот прямо смотреть, не отрываясь. Я обычно смотрю сверху – на волосы, глаза, нос, губы и подбородок. На щеки смотрю. На шею, если есть. На ресницы – очень люблю смотреть на ресницы. На уши. Если в ушах интересные сережки, то прямо долго смотрю, как советский мультик в «Спокойной ночи, малыши» – минут десять.
Потом смотрю на все остальное туловище, если оно не ушло, пока я таращилась на щеки и уши.
До ножек, в общем, редко доходит.
Но в очереди к бюрократам были всем ножкам ножки. Это были ножки-шедевры, ножки-царевны.
Небольшие, аккуратные. Не костистые. Не слишком худые и ни капли не пухлые. Ровного золотистого цвета. С ровными, не слишком длинными, но и не короткими пальчиками.
У ножек не торчали суставы, пальчики не налезали друг на друга и не растопыривались при ходьбе. У них были округлые ноготки, так аккуратно накрашенные, как будто краска была фабричной. Пятки были круглые, тоже золотистые, и...функциональные. Это были пятки, которые ходят в сандалиях, они не вызывали ощущения ненадеванности и неестественной ободранной розовости, с которой гламурные кисы выходят с педикюра.
Раз пять я пыталась посмотреть выше ножек – на туловише, глаза и уши. Но так и не смогла. Я даже не знаю, была ли это девочка или взрослая тетенька. Она была абсолютно второстепенна по сравнению с собственными ножками.
Ужасно печально, если вдуматься.

***
О красе

В той же очереди бесконечно красивая юная бразильянка разговаривала со своей дочерью – девочкой лет четырех с длинными черными кудрями и лицом заплаканного ангела, за минуту до этого забравшейся к матери на колени:
- Когда мама разговаривает с папой или с кем-нибудь еще, а у Вас* не случилось ничего срочного, не надо меня дергать и кричать «Мама-мама-мама!». Подождите, пока мама закончит разговор. Мама никуда не убежит, она обязательно обратит на Вас внимание. Но кричать и перебивать не нужно. Вы поняли?
Девочка всхлипнула. Мать тяжело-тяжело вздохнула, и так печально, на выдохе:
- В этой жизни приходится всего ждать. Хорошо бы Вы это усвоили прямо сейчас. Потому что потом будет только сложнее.

_______________
в бразильском португальском даже близкие люди говорят друг другу "você" (пару сотен лет назад это было "vossemecê" (искаж. "Ваша милость"). поскольку в португальском португальском на "você" обращаются, как в русском на "Вы", бразильская беседа воспринимается на слух как очень уважительная.

О всяком

О красе ногтей

На тротуаре между двумя круглыми камушками брусчатки лежал ноготь. Прекрасный, овальный, новенький с иголочки ноготь, выкрашенный в винно-красный цвет.
Теперь я знаю, откуда берутся гламурные кисы – они растут из земли. Вначале появляются ногти...

***

О красе ног

В очереди к бюрократам видела ножки. Я редко смотрю на ножки – чтоб вот прямо смотреть, не отрываясь. Я обычно смотрю сверху – на волосы, глаза, нос, губы и подбородок. На щеки смотрю. На шею, если есть. На ресницы – очень люблю смотреть на ресницы. На уши. Если в ушах интересные сережки, то прямо долго смотрю, как советский мультик в «Спокойной ночи, малыши» – минут десять.
Потом смотрю на все остальное туловище, если оно не ушло, пока я таращилась на щеки и уши.
До ножек, в общем, редко доходит.
Но в очереди к бюрократам были всем ножкам ножки. Это были ножки-шедевры, ножки-царевны.
Небольшие, аккуратные. Не костистые. Не слишком худые и ни капли не пухлые. Ровного золотистого цвета. С ровными, не слишком длинными, но и не короткими пальчиками.
У ножек не торчали суставы, пальчики не налезали друг на друга и не растопыривались при ходьбе. У них были округлые ноготки, так аккуратно накрашенные, как будто краска была фабричной. Пятки были круглые, тоже золотистые, и...функциональные. Это были пятки, которые ходят в сандалиях, они не вызывали ощущения ненадеванности и неестественной ободранной розовости, с которой гламурные кисы выходят с педикюра.
Раз пять я пыталась посмотреть выше ножек – на туловише, глаза и уши. Но так и не смогла. Я даже не знаю, была ли это девочка или взрослая тетенька. Она была абсолютно второстепенна по сравнению с собственными ножками.
Ужасно печально, если вдуматься.

***
О красе

В той же очереди бесконечно красивая юная бразильянка разговаривала со своей дочерью – девочкой лет четырех с длинными черными кудрями и лицом заплаканного ангела, за минуту до этого забравшейся к матери на колени:
- Когда мама разговаривает с папой или с кем-нибудь еще, а у Вас* не случилось ничего срочного, не надо меня дергать и кричать «Мама-мама-мама!». Подождите, пока мама закончит разговор. Мама никуда не убежит, она обязательно обратит на Вас внимание. Но кричать и перебивать не нужно. Вы поняли?
Девочка всхлипнула. Мать тяжело-тяжело вздохнула, и так печально, на выдохе:
- В этой жизни приходится всего ждать. Хорошо бы Вы это усвоили прямо сейчас. Потому что потом будет только сложнее.

_______________
в бразильском португальском даже близкие люди говорят друг другу "você" (пару сотен лет назад это было "vossemecê" (искаж. "Ваша милость"). поскольку в португальском португальском на "você" обращаются, как в русском на "Вы", бразильская беседа воспринимается на слух как очень уважительная.